Сосьва
-10 °C
$92,26
99,71
Присоединяйтесь к нам:

Не стало еще одного хорошего, доброго, светлого человека... Ушла Людмила Климова

Не стало еще одного хорошего, доброго, светлого человека... Ушла Людмила Климова
Людмила Николаевна Климова. Фото: Марина Демчук

28 января не стало еще одного хорошего, доброго, светлого, отзывчивого и талантливого человека, Людмилы Николаевны Климовой, нашего товарища по клубу «Дар».

Вот уж воистину человек, в котором говорила, пела народная душа. Эту душу вы услышите в строчках ее стихов, похожих на русские народные песни, такие простые и такие берущие за сердце. Их темы – картины природы, родная Сосьва, воспоминания детства. Это деревья и птицы, к которым она обращается как к близким друзьям и к которым идет за утешением. Это неизменный оптимизм, с которым Людмила Николаевна встречала все в своей жизни, умение посмеяться над собой и проблемами. В 2019 году вышел небольшим тиражом ее сборник «Трогая струны былого». Если вы захотите ближе узнать Людмилу Николаевну как поэта, приходите в читальный зал Центральной городской библиотеки им. Мамина-Сибиряка, у нас есть этот сборник. Она всегда любила стихи, много читала, даже переписывала самое любимое в заветную тетрадь. Знала огромное количество песен. Собирала материалы о Сосьве, о людях, которые работали с ней рядом. Людмила Николаевна оставила и свои воспоминания о детских годах, выпавших на военное время. Предлагаю выдержки из ее рассказа и воспоминания в виде стихотворений, написанных по следам реальных событий в ее биографии. Прочитайте и погрустите о хорошем человеке, который прожил трудную жизнь. Прочитайте и порадуйтесь, что был хороший человек рядом с вами. Был – и остался: в нашей памяти, в своих стихах.  

Климова (Караваева) Людмила Николаевна, 1934 год рождения

ЛН 1960-е.jpgКогда началась война, мы жили на Сосьве. В семье нас было четверо детей, бабушка и мама. Отец на войне с Японией. Вернулся весь израненный, но инвалидом не считался. И умер в 64-ом году.  Мама работала на производстве, бабушка ходила в поселок, стирала белье в общежитии. Мама была и заведующей столовой, и поваром, и воспитателем, и нянечкой; на все руки мастер. 
О том, что началась война, мы узнали от мамы. Мы и до войны не шибко богато жили. Но, как сейчас я вспоминаю, чем питались… Мясо свое было, рыбы сколько хочешь, картошку хоть и затапливало, но ухитрялись выращивать. В общем, все свое было. Когда отец в армии был, конечно, трудно приходилось. Бабушка телок больших колола, скотину большую. Все, кому ни расскажу, с содроганием слушают. Но – жизнь-то заставит. Я была самая тощая, но не могла есть мясо с того теленка, которого вчера только обнимала и ласкала. Потом нам приносили американские продукты, консервы; я тоже не ела. Мама даже плакала сколько раз надо мной. Я ела картошку и капусту всю войну – но свое.
Взрослые уходили на работу, а за нами все было: дрова надо было не просто напилить, для этого их надо было где-то взять.  У нас была река, по которой сплавляли лес, и всегда там можно было найти полено. Конечно, река замерзала зимой. Но летом всегда были полешки. И рабочие нас уже не ругали. Им же это из нормы выходило. У них был учет, сколько они напилят, наколют. А мы таскали их полешки. Но на нас уже рукой махнули: знали, что мама одна, и нас четверо. 
Кроликов надо было кормить – через реку виднелась полоска суши. Надо было туда доплыть, травы нарвать и привезти, чтобы их накормить. Корова была – в Филькино. Надо было съездить, сходить - подоить ее, накормить. Посреди Сосьвы было забито несколько свай и на сваях сделан домик, чтобы не гнил от воды. Один раз мы поехали с папкой за травой для кроликов. Весна. Одеты тепло. Плавать никоторый не умеет. И нас течением занесло на этот домик. А лодка была малюсенькая, «душегубка». И вот, я помню, папка побледнел и говорит: «Не шевелись». Нас раскрутило; чуть-чуть бы наклонило – и все; берега даже не видно. Но как-то нас снесло, и лодка как будто вздохнула… Я вижу: папка отошел.
Жили мы все одной семьей. Утром родители кто куда, что нам оставят из еды, складывали в кучу и ели, и никто не старался больше, лучше кусочек себе взять. Валентина была самая младшая, и мы от своего куска каждый отщипываем и Вальке кладем, потому что, если она не наестся, то как начнет орать… Так что свое сразу отдаем Вальке, чтобы она наелась досыта и молча вышла из-за стола.
Коров пасли сами, конечно. А вечером, когда жара спадет, коровы залезут в болото, в чей-то покос, а мы на каждого разведем костер. Крутой берег переходил в отлогий, и наши поселковые все говорили: что у них там такое вечерами? А это мы костры жжем. Бабушка залезет на лестницу, кричит: «Ребята, гоните коров домой!» А как мы их пригоним? Мы и не знаем, где они. За болото улезли. Мы за ними и не полезем: наедятся, сами вылезут.
Дорожка была с развилкой: одна к железной дороге, другая на поселок. На той развилке лежала здоровая листвЯница. Внутри бревна было дупло, и никто не предполагал, что это наш буфет. Там у нас был котелок, там была толкушка, братом сделанная, ложки, братом сделанные. И все это укладывалось и сеном закрывалось. 
Наводнение подходило второй раз за лето, нам капусту было жалко, она только начала завиваться, срежешь – испортится, и оставишь – испортится. Пока думали три женщины, три хозяйки, один мужик из поселка подъехал, вырезал капусту прямо у нас на глазах и уехал. И мы всю войну ему вредили. Мама придет с работы, плачет: «Опять у Данилы кто-то картошку рыл. Поймает, так ведь ноги переломает. И прав будет. Володь…». Володя решил: не будем. Вот придем, а Галька подружка, сидит, ей не терпится. «Володь, а у Данилы на меже земляника поспела!» - «И что?» - «Ну, полезу…» - «Нет, не полезешь!» - «Володь, я только землянику…» - «Ладно, иди земляники порви». Она залезет, пыхтит, пыхтит… - «Галька, вылазь!» - «Сейчас…» - «Вылазь!» - «Сейчас»…  Вылазит – с полным подолом картошки, конечно. К нам пристала коза. Есть не просит, а просто около трется. Володя и говорит: «Чего она просто так ходит?»  Картошку сварим в котелке, козу подоим. Она не уходит, коза-то. Вот и пюре с молоком. Наедимся. Мама с Валькой идут (мама с работы). Валька знает, что мы ей пюре с молоком оставили; дойдет до нас, а дальше не идет. «Я останусь!» Мама ей: «Пойдем, хоть платье сменишь». Валька ни в какую.

Вот и сейчас – я все больше лежу, слабость – все думаю: сходить бы до той листвянки… Она до того тяжела была, что ее не поднимало водой. И никто на развилине не знал, что там буфет у нас, склад посуды.
Играли в «ляпки», «чижика» (что-то там сбивали со столбика), но больше всего в войну. Брат мой (он старше на 2 года) наделал всяких автоматов, санок, лыж; всяких шуб нашим куклам нашил. Мы одну швейную машину «ушили» за войну, за детство. И папкин велосипед угробили, он весь в узелок получился. И вот Володя-то и распределял, кто кем будет во время «войны». Самое страшное было под немца попасть, что ты немца будешь изображать. Никто немцем быть не хотел. Доставалось всегда самым младшим – Витьке и Рудке. Ребята до того переживали, что они немцы! Еще «война» не объявлена, еще бой не начался, а они уже оба бегут со слезами в плен сдаваться.
Жили дружно. То ли мы все были старше своего возраста?.. Но такого, чтобы баловаться, ничего не делать, драться – такого у нас как-то не было.
Школа была далеко. Пешком ходили. Мама отпускала, а куда деваться? Только у нас было правило: брат и я, друг без друга ни в школу, ни из школы.
Из школы калитка вела прямо к Сосьвинской железной дороге. Там был отвал, к которому ребята бегали даже в перемены. В отвал свозили битую военную технику. Металлургический завод не успевал перерабатывать, и тут был запас. К концу войны уже никакого металлолома не осталось. Чего только не было в этом отвале! И сколько парней- инвалидов было – без глаз, без рук, из тех, кто там лазили. Мама переживала: брат тоже лазил, как раз у него такой возраст был. И девчонки лазили, и я лазила. Но я стружку собирала, вглубь, в танк не залазила, конечно.
Володя по возрасту был ближе всех ко мне, и мы всегда были вместе. Один раз надо было нам какую-то ямку выкопать. Он копает щепкой, а я над ним жду. Он как-то сильно ковырнул, у него сорвалось – и мне в глаза. Я, конечно, заорала; все сбежались, сторона на сторону; подрались. Но мы победили, потому что у нас был боевущий брат. Но помирились быстро.
Приключений было много. Сколько раз я тонула! Но как-то никто из близких на реке не пострадал. Около речки –и плавать не научилась, потому что у меня ангина была. Все купаются уже в мае. Если я с ними окунусь, то домой меня привезут уже с температурой. Сразу все и узнают: если Люська слегла, значит, купались. Потом Володька мне велел сидеть на берегу, пока все купаются. По-собачьи маленько плавала и только на мелком месте. Потому что знаю, как тонут, и поэтому боюсь. 
Что нас отличало… Мы не знали такого, чтобы завидовать другим, что на тебе что-то получше надето. Если есть какой кусок, то на общий стол.
Я всю жизнь промечтала про новые черные валенки. Это для меня было верх совершенства. И еще цветные карандаши. Я считала, что самые счастливые люди – те, у кого это было. Сейчас у меня всегда есть коробка цветных карандашей, и новые черные валенки лежат.
Наверно, классе в первом я нашла между партами вот такой красный карандашик. Я его истерла до… Вот сейчас мне неохота работать карандашами: они бледные. А тогда я его сплошь исчеркала, изрисовала.
Из праздников у нас был Новый год. За елкой ходили сами, украшали тоже сами. Под руководством бабушки делали цепочки, звездочки, снежинки. Самого маленького наряжали Дедом Морозом, и он раздавал всем подарки – по кусочку черного хлеба и по 2 конфетки.

Война гремела даже тут

Урок окончен. Перемена.
Мальчишки мигом все за дверь – 
Груз привезли опять военный.
Что интересного теперь?
…Там искореженные танки,
(С каких боёв? С какой версты?) 
И самолётные останки…
Есть всё – и звёзды, и кресты.
Их списывали там в отправку,
Везли по рельсам в тыл, в расход,
И направляли в переплавку 
На наш серовский метзавод.
Звенит звонок, не умолкая,
За парты требуя ребят.
Вояк встречает, осуждая,
Учительницы строгий взгляд.
Идут обратно без охотки,
И, лишних слов не говоря,
Все интересные находки
В карманы прячут втихаря.
Им на уроке не сидится:
«Ух, сколько навезли всего!
Зачем урок так долго длится?»
И вот ораву понесло…
Забывши напрочь голод, время,
И матерей своих наказ,
Всё это «воинское» племя
Рассыпалось и скрылось с глаз.
Я брата жду. Он здесь, в отвале.
Кричу ему: «Ну, вылезай!»
А он в ответ: «Ну, наказанье,
Ты, Люська, стружку собирай».
Ах, эта бронзовая стружка, - 
Красивый жёлтый завиток.
Была и ёлочной игрушкой,
И просто так хранилась впрок.
Давно блестящей этой стружкой
Портфель мой доверху набит.
И слышу – ссорятся друг с дружкой, 
Как с немцем самолёт был сбит.
Представила, как там воюет
Всё это. Там и наш отец…
А вдруг он раненый, тоскует?
Когда же этому конец?
Смеркается. Домой охота.
Зову, стараясь слёзы скрыть,
А у ребят одна забота – 
Как люк у танка им открыть.
А мама места не находит
В тревоге, ночи не доспав.
Слыхала, что опять подходит
С побитой техникой состав.
- Ну, где их носит, деток малых?
А вдруг чего-нибудь найдут…  
Нередко для ребят в отвалах
Война гремела. Даже тут!

Игра

Мы в детстве все в войну играли,
Я помню это до сих пор – 
Когда «фашистов» назначали – 
Такой отчаянный был спор!
Всем не хотелось им считаться,
Носить немецкий крест в бою.
Хотелось яростно сражаться,
Стоять за Родину свою.
Вокруг трещали автоматы
(Их делал брат мой для ребят.)
И вот – «советские солдаты»,
Конечно, снова победят.
А с младшими – такое «горе»!
Все с рёвом – Гитлеру капут! – 
Ещё не дожидаясь боя,
Уже сдаваться в плен бегут.
Такой патриотизм горячий
Пришёл из давней старины.
Пускай нет той игры ребячьей – 
Растут достойные сыны!

hotel logo
Копировать ссылку
Поделиться в соцсетях:
Комментарии
Популярные новости
Вход

Через соцсети (рекомендуем для новых покупателей):

Спасибо за обращение   

Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с редакцией по email

Спасибо за подписку   

Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с редакцией по email

subscription
Подпишитесь на дайджест «Выбор редакции»
Главные события — утром и вечером
Предложить новость
Нажимая на кнопку «Отправить», я соглашаюсь
с политикой обработки персональных данных