Вчера был День комсомола. В нынешнем году организации ВЛКСМ исполнилось бы 103 года. Почила в бозе она вместе с распадом СССР как державы. Многие уже и не помнят, как расшифровывается аббревиатура ВЛКСМ. Напомню - Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи.
Родилась я в шестидесятых прошлого века. И, как и многие мои ровесники, была комсомолкой. Помню, как торжественно меня принимали в ряды этой организации, 22 апреля, в день рождения Ленина, который совпадает и с моим днем рождения. На общешкольной линейке нам, пятерым кандидатам в члены ВЛКСМ, вручили торжественно комсомольские значки, которые мы немедленно прикололи на беленькие рубашки. Нам было по 14 лет, и до вступления мы изучали Устав ВЛКСМ и отвечали на вопросы специальной комиссии. Круто! У меня день рождения, и я - комсомолка! С гордостью носила значок, ходила на собрания, собирала вместе со всеми металлолом и макулатуру и знала, что я живу в прекрасной стране, где у меня, как и у моих ровесников, есть светлое будущее.
В 15, после 8 класса, я поступила в серовское педучилище, не будь я комсомолкой, меня вряд ли туда бы приняли. Ну или приняли бы, но все равно пришлось бы вступить в ВЛКСМ. Иначе, что за учитель, если он даже не комсомолец?
А потом меня чуть не выгнали. Не из педа. Из комсомола.
На втором курсе нас, 15-16-летних девчонок отправили на практику. Но не в школу или в пионерский лагерь. А на картошку. Тот, кто был студентом при СССР, помнят эту “чудесную” помощь колхозникам. Когда сами колхозники бухают, а студенты за них работают.
Поехали мы в село Подгарничное, что в нескольких километрах от Серова. Не знаю, существует ли оно сейчас, но в 1983 году оно там точно было. Разместили нас, сопливых девчонок (в нашем училище не было ни одного парня), в дощатых бараках. Печка, нары со старыми матрасами, рваное постельное бельишко, нужник на улице. Бани нет. Переночевали и - на завтрак. На улице - наспех сколоченные столы и тоже печка, только железная. Дали картошку с постным маслом и чай. Потом повели в поля. Мама дорогая! Конца и края этим картофельным полям, казалось, нет. Время 8.00. Сказали, копать до обеда, а он в 14.00. На обед дали картофельный суп, хлеб с маслом и чай. И обратно в поля. Копать до 8 вечера. И не дай бог, начнешь филонить. Копай, если даже не можешь. Есть план, есть комсомол и партия, которые поставили задачу - выкопать всю картошку, сложить ее в мешки и не волнует, можешь или нет!
Вечером на ужин плелись в темноте. Сентябрь, темнеет рано. Дали картофельное пюре и по кружке молока. Уставшие приплелись в барак и рухнули спать, умывшись ледяной водой из рукомойника на улице. Утром - подъем в шесть, тот же завтрак, обед и ужин, и никакого послабления. С нами двое воспитателей. Но картошку они не копали, а надзирали за тем, как делаем это мы, соплюхи. Сейчас трудно себе представить, что подростков могут отправить на работу в такие условия. Тогда - легко!
Прошла неделя. И каждый день - день сурка. Питание не меняется, а вот погода значительно ухудшилась. Пошли дожди, мы рыли грязную картошку и сушили свои мокрые тряпки у печки на веревках. Хотелось в баню. Просто отмыть эту въевшуюся в руки грязь от земли и вымыть волосы. На восьмой день мы ненавидели Петра 1, который завез в Россию картошку, и просто мечтали о горячей воде. На девятый день я проснулась разбитой. Надзирательница-воспитательница дала мне градусник, набежало 37,5. Сказала, чтобы до обеда я полежала, а в обед она решит, работать мне вместе со всеми или идти помогать на кухню.
Лежать я не стала, а как только за педагогичкой закрылась дверь, решила бежать. В Серов. В баню! Восемь км дотопала пешком до станции, села на пригородный поезд, благо билет стоил всего копеек 20, и приехала в родную общагу. Душа в общежитии не было, и я тут же побежала в общественную баню. Кайф!
На следующий день отоспалась, а в обед меня вызвали к завучу. Та сказала, что пока я останусь в училище, буду помогать лаборантам. А как только моя группа вернется с картошки, проведут комсомольское собрание и решат, что со мной делать.
Собрание состоялось через неделю. Меня песочили и журили. Напоминали про Зою Космодемьянскую и “Молодую гвардию”. Называли дезертиром. Я стояла с опущенной головой и просила простить. Обещала, что больше не подведу. Простили. Комсомольский значок остался при мне. Но в первую же ночь после этого собрания меня посетила мысль: каким образом мое желание помыться может отразиться на моем пребывании в комсомоле? Я очень преданный член этой организации, просто не хотела жить как свинья в грязи и в ненормальных условиях. Об этом я думала примерно неделю, притихла, а внутри жила мысль, что с комсомолом что-то не так. На восьмой день я отколола значок от кофточки и убрала его в свой шкафчик. Членом комсомола я осталась. Но уже формально, а не по убеждению.
А потом не стало организации ВЛКСМ, но комсомольский билет хранится у меня до сих пор. Просто там на фото - 14-летняя я с горящими глазами и верящая в светлое будущее.
Иллюстрация в
анонсе: Елена Ковыршина
